В начале двадцатого века лучшие умы Русской Православной Церкви - архиепископ Андрей (Ухтомский), епископ Симон Шлеев да и сам патриарх Тихон искренне верили в то, что разделение русского православного мира необходимо преодолеть. Без этого, считали они, Россия не сможет двигаться дальше по своему историческому пути.Но октябрьская революция нарушила планы духовных иерархов Русской Церкви. Центральный вопрос, стоявший на повестке дня Собора тысяча девятьсот семнадцатого года, восстановившего патриаршество на Руси, сместился от темы старообрядчества к осмыслению революционных потрясений. Тема староверия была отложена. И только в тысяча девятьсот двадцать восьмом году местоблюститель патриаршего престола и будущий патриарх Всея Руси митрополит Сергий (Страгородский) опубликовал важнейший документ о снятии со старообрядцев всех обвинений.
Поместный собор Русской Православной Церкви в тысяча девятьсот семьдесят первом году полностью подтвердил это положение, и путь к диалогу между двумя ветвями русского православия был отныне открыт. По меньшей мере, со стороны Московской Патриархии.
К углублению диалога и к сближению со старообрядцами теперь призывало уже новое поколение духовных авторитетов - митрополит Никодим, митрополит Питирим и многие другие. В начале двадцать первого века эта инициатива была подхвачена их последователями - митрополитом Кириллом и митрополитом Ювеналием. И в двухтысячном году сам патриарх Всея Руси Алексий Второй, празднуя двухсотлетие единоверия, отслужил в Успенском соборе Кремля службу по старому чину.
Русская Православная Церковь сегодня полностью открыта к диалогу со старообрядчеством, гонения на старообрядцев осуждены, а нападки на них признаны клеветой.
Но проблема теперь в другом: после стольких веков преследований, гонений, пыток, притеснений сами старообрядцы испытывают - вполне понятное впрочем - недоверие к так называемым "никонианам", т.е. "новообрядцам". Отстаивание своей истины, своего учения, своего обряда стало важнейшей частью особой старообрядческой культуры, созданной за последние столетия староверами.
Покойный митрополит Андриан занимал в этом вопросе довольно авангардную позицию. Не отказываясь ни на йоту от канонов и догматов Старой Веры, он был открыт для диалога с Московской Патриархией. И что еще важнее - он считал своим долгом активизировать социальную, информационную, культурную политику старообрядчества, чтобы донести истину до как можно более широких масс. При митрополите Андриане наладились контакты старообрядческой церкви - по меньшей мере, возглавляемой им белокриницкой иерархии - с государством. Староверы стали постоянными участниками заседаний президентской комиссии по религиозным вопросам. И общество отвечало на это ростом интереса к вопросам староверия.
Знаменный распев, сохранившийся у старообрядцев, все чаще стали внедрять в новообрядческих приходах. Долгие и торжественные службы староверов - без сокращений и нововведений - постепенно начали перенимать православные монастыри и отдельные храмы, стремящиеся вернуться к корням своей веры, к древней русской традиции.
Казалось, что вот-вот и в отношении к староверию в русском обществе наступит перелом. Огромная заслуга в этом была лично митрополита Андриана.
Но, увы, судьба распорядилась иначе. Сердце этого светлого человека, духовного подвижника, молитвенника не выдержало высоких напряжений и тягости святительского служения. И митрополит преставился ко Господу во время крестного хода.
Как будут складываться отныне отношения староверов с Московской Патриархией, с российским государством, с широкими кругами общественности? Трудно предсказать однозначно. Хочется лишь надеяться, что эти прекрасные, благородные и в высшей степени целительные для России, для нашей национальной идентичности процессы будут продолжены и при его преемнике, которого предстоит определить на скором Соборе в Рогожской слободе.
Ссылки
Русское старообрядчество - важнейшее и в высшее степени трагическое явление в духовной жизни России. В семнадцатом веке раскололась не только русская православная церковь, раскололось все общество. Новообрядцы и старообрядцы, государство и народ, элиты и массы с тех пор оказались по разные стороны баррикад. И эта катастрофа не исцелена, увы, и поныне…